Бог войны. Как РПЦ удалось создать псевдохристианскую секту
Буквально накануне Нового года в главном новостном Телеграм-канале Екатеринбурга и Свердловской области появилась новость с ярким заголовком: "Священник-насильник ушел на СВО". Речь идет об экс-иерее Данииле Сидорове, который пытался изнасиловать 19-летнюю студентку из Екатеринбурга. По сообщениям пострадавшей, мужчина схватил ее возле двери в подъезд, не давая пройти внутрь, повалил на землю, хватал за волосы и при этом мастурбировал. Вскоре в деле "насильника в рясе" появился новый эпизод: о физических домогательствах с его стороны сообщила 38-летняя женщина.
За пару дней до Нового года митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений (Кульберг) заявил, что горе-священник теперь будет рядовым в десантно-штурмовом взводе, и уже отбыл к месту несения службы.
"Сегодня он приступил к иному служению – Родине, и ее защите. Теперь уже рядовой десантно-штурмового взвода не будет отсиживаться в штабе, а на поле боя принесет плоды покаяния через самоотверженность и ратный труд", – сообщил митрополит.
Похоже, эта история красноречивее всего иллюстрирует состояние, в котором находится сегодня Русская Православная Церковь (РПЦ). Церковь, митрополит которой с гордостью сообщает, что бывший священник в качестве покаяния за попытку изнасилования отправился убивать людей в чужую страну, и подчеркивает, что он будет воевать именно на поле боя, то есть почти гарантированно станет не только насильником, но и убийцей. Каким образом церковь, называющая себя христианской, докатилась до такого состояния?
Справедливости ради стоит заметить, что не все священники РПЦ приняли "новую религию", окончательно оформившуюся после начала полномасштабной войны. По состоянию на май прошлого года, почти 60 священников так или иначе пострадали за свою антивоенную позицию: от лишения сана со стороны церкви до штрафов и тюремных сроков со стороны государства. Для помощи антивоенным священнослужителям даже был создан фонд "Мир всем". Некоторые из этих священников пытаются анализировать, как они выражаются, "гражданскую религию", которая возникла в современной России на месте христианства.
Протоиерей Андрей Кордочкин, перешедший в юрисдикцию Константинопольского патриархата из-за несогласия с войной, полагает, что в нынешней религиозной идеологии "все поставлено на служение бога войны". "Бог этот кровожадный, он требует человеческой крови и человеческой жертвы. Причем никогда ему не бывает достаточно… Поэтому здесь мы, конечно, говорим о каких-то вещах уже не просто несовместимых с христианством, а явным образом ему противоречащих", – отмечает отец Андрей.
Действительно, в минувшем году в наказе Всемирного русского народного собора – общественной организации под эгидой РПЦ и председательством патриарха Московского и всея Руси Кирилла (Гундяева) – вторжение в Украину назвали "священной войной", а Запад – "впавшим в сатанизм". Еще раньше в рамках ежегодных Рождественских чтений состоялась конференция "Священная война: преображение России" под председательством митрополита Ставропольского и Невинномысского Кирилла. Сам Гундяев такженеоднократно заявлял, что российскими военными в Украине "движет внутреннее нравственное чувство, основанное на православной вере", и они "защищают Россию на поле боя".
Можно выделить два пути сакрализации войны, применяемые православными пропагандистами. Во-первых, это попытка оправдать ее сакральность с точки зрения природы человека, когда война предстает как единственный способ его "очищения", возвращения к Богу и спасения. Пропагандисты внушают своей пастве: якобы "Божья воля" состоит в том, чтобы война переплавила русских людей, вытравив из них "яд западной цивилизации", и, только убивая, россияне могут "стать собой".
"Ясно видно, как меняется духовное состояние военнослужащих на передовой, многие из них раскрываются в лучших качествах", – убеждает Ставропольский митрополит Кирилл.
Отсюда естественным способом вытекает теория о том, что война и гибель на этой войне становится средством не только "духовного преображения", но и окончательного "спасения" военных. "Каждый убитый солдат, если он защищал свою страну и молился Богу, обязательно падает в рай", – уверяют проповедники-пропагандисты.
Из этого неизбежно рождается культ смерти на войне как не просто гарантированного, а подчас единственного пути спасения. К примеру, Владимир Соловьев заявил, что жизнь сильно переоценена, и россиянам не стоит бояться смерти, поскольку они, согласно словам Владимира Путина, "попадут в рай".
Здесь налицо явная подмена понятий. С одной стороны, христианство действительно говорит о том, что человеку не следует погрязать в чувственных удовольствиях, забывая о духовной составляющей. Однако приближать его к Богу должны дела любви, милосердия и прощения, а не убийства и насилие. Смерть же в христианстве воспринимается как абсолютное зло, поскольку делает невозможным дальнейшее покаяние и исправление.
Даже при том, что после смерти праведникам обещан рай с Богом, в православном учении особенно подчеркивается, что человек считает себя недостойным рая, а потому страшится смерти. Не случайно многие христианские молитвы посвящены просьбам о мирной кончине, к которой человек должен успеть достойно подготовиться. Архиепископ Апостольской православной церкви (АПЦ), член Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григорий Михнов-Вайтенко подчеркивает, что именно поэтому христианство сосредоточено на земной жизни даже больше, чем на загробной.
"Речь идет не столько о жизни после смерти, но о том, что это Царство доступно человеку в его земной жизни, при соблюдении заповедей добра, любви и милосердия. Проще говоря, христианство – это инструкция о том, как быть счастливым в этой жизни, не ожидая "счастливого будущего" или посмертного воздаяния", – поясняет священник.
Также он добавляет, что "делать идол из государства и ради его призрачных интересов убивать других людей – это явно плохая подготовка к смерти". Архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский Вениамин высказался еще резче, заметив, что солдат, совершивший военное преступление и не раскаявшийся, больше похож на террориста, чем на христианского мученика.
Второй способ сакрализации войны – это создание внешнего мифа "сакрального русского мира". Уже упомянутый протоиерей Андрей Кордочкин написал несколько статей, посвященных анализу этого мифа. По его словам, "русский мир (РМ) становится частью оккультной дуалистической космологии. В ней противоборствуют зло и добро, тьма и свет, в которой РМ от начала стоит на стороне света и добра. России как хранителю и видимому образу РМ приписываются Божественные атрибуты – "всеблагость" ("Россия никогда ни на кого не нападала") и всемогущество ("Россия никогда не проигрывала войн")".
Неудивительно, что два эти мифа в конечном итоге сошлись в одной точке – в постулате о том, что, если россияне "переплавятся" до состояния готовности убивать и умирать без всякой причины, Бог в награду вернет им "ту Россию, которую дал раньше", "встанет на нашу сторону и поразит любого врага". Проще говоря, "очистившись" до состояния террориста-смертника, россияне должны получить в награду особый вид рая – сакральный "русский мир" в огромных границах. Более того, религиозные пропагандисты заявляют, что существование всей планеты возможно, только если этот "рай" сохранится.
Этот миф почти дословно повторяет надежду фарисеев на то, что Христос принесет им земное царство и бесконечное могущество, которая не оправдалась, потому что царство Божье оказалось "не от мира сего". Таким образом, теория о необходимости убивать и умирать ради дарования "рая на земле" – это прямая противоположность христианству как в средствах, так и в заявленных целях. Однако "служители бога войны" продолжают повторять, что излагают исключительно "Божью волю", и что их слова отражают суть христианства. Увы, находится немало людей, готовых поверить их "богословию", заплатив за него своей и чужими жизнями.