Если Израиль ударит по позициям РФ: Давид Гендельман о непростой игре в Сирии
В понедельник, 21 января, в Сирии Израиль нанес удар по позициям "Аль-Кудс" и, кроме прочего, уничтожил кое-что из российского вооружения – зенитно-ракетные комплексы С-75, С-125, "Бук", "Панцирь" и составную часть системы ПВО - радар.
При этом сирийцы и россияне не использовали С-300 и С-400 "Триумф", которые имеются в наличии. Кроме того, Россия никак не отреагировала на эти действия Израиля. Какой вывод о военных возможностях РФ можно сделать, исходя из этой ситуации?
На эти вопросы UAportal ответил израильский военный эксперт Давид Гендельман.
- В данном случае мы видим не столько военные возможности, сколько политические договоренности. Собственные силы российской группировки в Сирии не были задействованы ни в этом инциденте, ни в прошлых инцидентах. Всегда действовала только сирийская ПВО, даже если в определенных ситуациях и участвовали российские советники.
Поэтому вопрос о том, почему не сработали С-300 или С-400, на самом деле не стоит – их не применяли.
- Если бы Израиль разбомбил какие-то российские средства ПВО, каким бы мог быть ответ Москвы?
- Здесь имеются общие расклады и общие договоренности. В принципе, с самого начала российской операции в Сирии в 2015 году Россия ясно дала понять, что в идеале они хотели бы, чтобы израильская авиация в Сирии вообще не работала. Потому что никакой практической пользы им от этого нет, а есть только вред. Им было нужно, чтобы Израиль не мешал.
Тем не менее, они учитывали обстановку на местности и реальные интересы. Еще тогда, в 2015 году, удалось достичь определенных соглашений с Россией, создать механизм предотвращения столкновений. И до 2018 года этот режим более-менее сохранялся. Израиль постепенно расширял свои удары по иранским конвоям и объектам – как ответ на расширение иранского проникновения.
Изменение в обстановке на самом деле произошло еще летом 2018 года по окончании зачистки южной части Сирии. Она снова перешла под контроль Асада, с точки зрения России расклад изменился, и с их стороны еще больше усилилось требование прекратить налеты.
Изменение обстановки произошло еще до инцидента с российским Ил-20 в сентябре. Он просто обострил ситуацию и дал возможность России больше диктовать свои условия. Тем не менее, полного прекращения израильских налетов не произошло. Произошел определенный спад на период примерно 2 месяца, когда проводились другие операции, более тайные.
Читайте: Спровоцирует ли С-300 войну России и Израиля? Мнение военного эксперта Давида Гендельмана
С ноября налеты снова возобновились, и происходила взаимная игра в треугольнике Иран-Россия-Израиль по интересам. С одной стороны, Иран является ситуационным союзником России в Сирии и воюет на той же стороне, что и Россия, добивается стабилизации и легитимации режима Асада. Но нюанс состоит в том, что и Россия, и Иран делают это в своих собственных интересах. Россия хочет усиления своей собственной позиции в Сирии – военно-политической, экономической, геополитической и так далее. Иран хочет соответственного усиления своей позиции. Частично это совпадает, частично – нет. Поэтому в последнее время мы видим некоторые трения между проиранскими и пророссийскими формированиями в сирийской армии, например, между 4 дивизией, которая находится под иранским влиянием, и 5 корпусом, который находится под российским влиянием.
Поэтому теоретически Россия могла бы извлечь какую-то пользу из израильских налетов на иранцев. Но, скорее, принципиальная позиция России о том, что израильские налеты нежелательны, осталась прежней. Пока еще не принято решение о противодействии им военными средствами, Россия будет пытаться использовать эти налеты в своих целях.
Мы видели на российско-израильском направлении пока декларативные действия, особенно после израильского налета 25 декабря в районе аэропорта Дамаска. Мы видели заявления министерства обороны России о том, что это провокативные действия, что они представляют опасность для гражданской авиации. После этого, в январе, было проведено уже несколько налетов, но мы таких заявлений не видели.
Это связано, в том числе, и с тем, что продолжается работа по координации. В декабре были проведены две встречи в Москве, в январе состоялся визит российской рабочей группы в Израиль, были достигнуты определенные договоренности. Конкретика этих договоренностей в основном не попадает в прессу, но достигнуты определенные соглашения насчет того, где все-таки можно работать, а где россияне настроены более категорично, и где Израиль в основном не работает.
Как мы видим, после последних налетов активных заявлений со стороны России не было. Из этого нельзя делать вывод о том, что россияне полностью с этим согласны, но, как мы понимаем, открытая декларация министерства обороны – это на самом деле заявление политической позиции.
Читайте: Военные секреты против Путина. Арестович об инсайде насчет Украины и Израиля
В ближайшее время Россия не собирается переходить к прямому военному противодействию действиям Израиля. Можно сказать, что, если Израиль будет вести примерно ту же политику, что и до сих пор, можно предположить, что на ближайший период Россия тоже ограничится дипломатическим декларативным давлением без прямого военного противостояния.
Поэтому, отвечая на вопрос о том, что было бы, если бы Израиль нанес удар именно по российским позициям, можно сказать следующее. Прежде всего, прямое российско-израильское столкновение не отвечает интересам ни России, ни Израиля по той простой причине, что никаких дивидендов из этого получить нельзя.
Российские интересы в Сирии – это стабилизация режима Асада и получение преференций для себя - как восстановление инфраструктуры в Сирии, так и поддержание своего военного присутствия. Интересы Израиля в Сирии – это сужение иранского присутствия.
Прямое столкновение Израиля с Россией не отвечает интересам ни одной из сторон, поэтому обе стороны попытаются, насколько можно, этого избежать. Разумеется, возможны инциденты даже без предварительного намерения, но что касается намерений, то ни у одной из сторон их нет.